Фасад лечебного корпуса военного госпиталя
Утренний свет едва коснулся верхних этажей белоснежного здания, когда старый полковник медицинской службы Александр Николаевич Волков остановился у главного входа и в который раз за сорок лет службы поднял взгляд на фасад лечебного корпуса. Каждый день он проходил мимо этих стен, но сегодня что-то заставило его замереть и всмотреться в знакомые очертания, словно видя их впервые.
Здание было построено в середине прошлого века по проекту архитектора Левитана, который сумел соединить в своем творении строгость военной дисциплины с теплотой человеческого участия. Фасад корпуса тянулся почти на сотню метров, его пятиэтажная громада казалась одновременно внушительной и приветливой. Архитектор выбрал светло-серый камень местного производства, который на рассвете приобретал нежный жемчужный оттенок, а в полдень сиял белизной, напоминая о чистоте врачебного халата.
Центральная часть фасада была выделена легким ризалитом с колоннами дорического ордера, между которыми располагались высокие окна второго этажа. Эти окна принадлежали главному операционному блоку, и Волков знал, что за ними каждый день совершались маленькие чудеса – возвращались к жизни те, кого война пыталась забрать навсегда. Колонны поддерживали скромный фронтон, в тимпане которого располагался барельеф с изображением кадуцея – жезла Гермеса, обвитого змеями, древнего символа медицины.
Боковые крылья здания были решены проще, но не менее изящно. Ряды окон с белыми наличниками создавали ритмичный узор на поверхности стен, напоминая нотную запись какой-то величественной симфонии. Каждое окно было обрамлено тонким карнизом, а между первым и вторым этажами проходил неширокий пояс с лепными розетками – единственное украшение, которое позволил себе архитектор в память о классических традициях.
Волков помнил, как в семидесятые годы фасад реставрировали после небольшого пожара. Тогда молодой капитан медслужбы, он с интересом наблюдал, как мастера-реставраторы бережно восстанавливали каждую деталь, словно хирурги, оперирующие живую ткань. Особенно долго работали над барельефом в тимпане – оказалось, что первоначальный рисунок был гораздо сложнее, чем казалось с земли. Помимо кадуцея, там были изображены лавровые ветви и раскрытая книга – символы победы и знаний.
Входная группа заслуживала отдельного внимания. Широкая лестница из полированного гранита вела к портику с четырьмя колоннами, которые поддерживали навес над входом. Двери были выполнены из темного дуба с бронзовыми накладками, а над ними располагалось полукруглое окно-люнет с изображением красного креста. По бокам от главного входа находились еще две двери поменьше – служебные входы, через которые в любое время суток могли пройти машины скорой помощи и санитарный транспорт.
Особую роль в архитектурном решении фасада играли окна. Архитектор Левитан прекрасно понимал, как важен для больных дневной свет, поэтому сделал окна максимально большими, насколько позволяли конструктивные возможности здания. В палатах окна были двухстворчатыми, с широкими подоконниками, на которых пациенты могли разместить личные вещи, книги, цветы от родных. В административных помещениях первого этажа окна были меньше по высоте, но шире, что создавало ощущение открытости и доступности.
Волков вспоминал, как во время чеченских кампаний фасад госпиталя становился свидетелем человеческих драм. Родственники раненых часами стояли под окнами, вглядываясь в освещенные створки, пытаясь угадать, в какой именно палате лежит их сын, муж, брат. Тогда медперсонал по собственной инициативе стал вывешивать в окнах определенные знаки – цветные ленточки или карточки, по которым родные могли понять, что с их близким все в порядке.
В девяностые годы, когда финансирование госпиталя сократилось до минимума, фасад здания стал понемногу терять свой первоначальный вид. Краска на оконных рамах потускнела, на стенах появились темные разводы от дождевой воды, некоторые детали лепного декора обсыпались. Но даже в таком состоянии здание не потеряло своего достоинства – казалось, что оно просто постарело, как стареет мудрый человек, сохраняя внутреннюю красоту.
Новое тысячелетие принесло с собой масштабную реконструкцию. Фасад не просто отремонтировали – его бережно воссоздали в первоначальном виде, используя современные материалы и технологии. Стены покрыли специальной краской, которая не выгорает на солнце и не боится атмосферных осадков. Окна оснастили новыми рамами, стилизованными под исторические, но с современными стеклопакетами. Восстановили все элементы лепного декора, а барельеф в тимпане даже немного дополнили – теперь рядом с традиционными символами появилось стилизованное изображение молекулы ДНК, символизирующее достижения современной медицины.
Особой гордостью стала новая система освещения фасада. В вечерние часы здание мягко подсвечивалось скрытыми прожекторами, создавая торжественный и в то же время уютный образ. Свет был подобран так, чтобы не мешать отдыху пациентов, но в то же время делать здание заметным издалека для машин скорой помощи и посетителей.
Стоя перед фасадом в это утро, полковник Волков думал о том, сколько жизней прошло через эти стены, сколько судеб переплелось под сводами операционных, сколько слез радости и горя было пролито в палатах и коридорах. Фасад здания был не просто архитектурным сооружением – это была летопись, записанная камнем и стеклом, металлом и деревом.
Каждая трещинка, каждое потемнение на стенах рассказывали свою историю. Вот здесь, у левого крыла, в 1999 году взорвался газовый баллон во время ремонта – черное пятно до сих пор проглядывает сквозь новую краску. А там, на втором этаже, окно палаты номер двадцать семь, из которого когда-то выбросился молодой лейтенант, не сумевший смириться с потерей ноги. Теперь на этом окне стоят решетки – не тюремные, а ажурные, декоративные, но все-таки решетки.
В архитектурном плане фасад лечебного корпуса представлял собой образец того, как можно соединить функциональность с красотой, не жертвуя ни тем, ни другим. Левитан сумел создать здание, которое внушало доверие и спокойствие – именно то, что нужно человеку, попавшему в беду. Строгие линии и классические пропорции говорили о надежности и профессионализме, а мягкие тона и продуманные детали – о человечности и заботе.
Время шло, менялись поколения врачей и пациентов, совершенствовались медицинские технологии, но фасад оставался неизменным свидетелем всех этих перемен. Он помнил первых пациентов, размещенных в только что построенном здании, помнил военные учения, когда госпиталь работал в режиме повышенной готовности, помнил мирные дни, когда основными пациентами становились ветераны прошлых войн.
Полковник Волков посмотрел на часы – скоро начнется утренний обход. Он еще раз окинул взглядом знакомый фасад, отметил, что пора бы подкрасить левый наличник на окне третьего этажа, и направился к входу. За его спиной фасад лечебного корпуса продолжал свою тихую службу, встречая новый день и готовясь принять тех, кому нужна помощь.
